Totentanz – дополнительная карта в Bohemian Gothic Tarot

В Bohemian Gothic Tarot (от baba_studio) введена карта Danse Macabre. В книге она описана довольно скупо и авторы, видимо, склонные к интуитивному чтению, обращаются к воображению толкователя. Что значит именно для вас Танец Смерти. У меня возникают две ассоциации сразу: “Красная чума” Э. По и “Седьмая печать” Бергмана. Ещё есть что-то от “Казановы” с альбома Nigredo С. Клугина. Карта выглядит так:

Мне тут кажется актуальным материал по Totentanz (не путать с бодензацем), или Danse Macabre, или Danza Macabra. Позволю себе процитировать corey_133:

Тема смерти как лейтмотив пронизывает западноевропейскую культуру второй половины XIV-XV столетий. Она звучит в литературе разных жанров и направлений – от “Триумфов” Петрарки и “Богемского землепашца” Иоганна фон Зааца до проповедей Савонаролы и “Корабля дураков” Себастиана Бранта, от стихов Эсташа Дешана до “Зерцала смерти” Пьера Шатлена и поэзии Франсуа Вийона. В изобразительной традиции ни одно столетие в истории европейской художественной культуры не породило такого изобилия мотивов, связанных с темой смерти, как XV в.

Пляска смерти (нем. Totentanz, англ. Dance of Death, фр. Dance macabre, итал. Danza macabra, исп. Danza de la muerte) – род аллегорической драмы или процессии, в которой главным корифеем являлась смерть и которая некогда представлялась в лицах и часто изображалась в картинах, гравюрах и скульптурных произведениях на Западе Европы.Тема смерти широко проникает и в иллюстрации первопечатных изданий – разного рода листовок, религиозно-дидактических сочинений, а также в произведения светской литературы: примером может служить гравюра “Imago mortis” с танцующими скелетами во “Всемирной хронике” Гартмана Шеделя. Смерть предстает здесь то как старуха с косой, проносящаяся над землей на перепончатых крыльях летучей мыши, то в виде мертвецов с остатками плоти на костях, то в виде скелетов. Триумфальные танцы скелетов, погоня мертвецов за людьми, нескончаемые хороводы, куда мертвые вовлекают живых, гримасничающие черепа кладбищенских оссуариев, леденящие кровь картины тления – таков неполный репертуар макарбических образов в искусстве второй половины XIV-XV столетий.

В обширной литературе, посвященной “Пляскам смерти” не раз ставился вопрос о причинах столь широкого распространения этих сюжетов. Несомненно, непосредственным поводом были многие бедствия, обрушившиеся на Европу, – эпидемии чумы, начиная с 1348 г. периодически опустошавшие города, Столетняя война, голод, вторжение турок…И все же при всей катастрофичности бедствий они были скорее поводом, чем причиной столь широкого распространения темы смерти в изобразительном искусстве XV в. Мне кажется, прав современный французский историк Жан Делюмо, считающий успех этой темы одним из проявлений великого страха, который охватил Европу в переломный период ее истории. Тогда были поколеблены казавшиеся дотоле незыблемыми основы средневекового общества – папство, авторитет которого был подорван авиньенским пленением и последовавшей за ним великой схизмой, и империя, подвластность которой законам времени была продемонстрирована крушением тысячелетней Византии и глубоким кризисом Германской империи. Эти события сопровождались социальными потрясениями, распространением ересей и реформационных движений, наконец, новой и самой сильной вспышкой эсхатологических ожиданий, приуроченных к 1550 г. Вопреки чрезвычайно распространенному мнению, тема смерти, как она предстает в литературе и изобразительном искусстве XV в., не была унаследована от средневековья. В поэзии средневековья власть, могущество, слава объявляются призрачными с позиций “презрения к миру”, тогда как в стихах Вийона звучит горькое сожаление о быстротечности времени и мимолетности земных радостей.

В самом основании содержания “Пляски смерти” лежат идеи о ничтожестве человеческой жизни, ежеминутно угрожаемой кончиною, о мимолетности земных благ и несчастий, о равенстве всех и каждого пред лицом смерти, внезапно сражающей и папу, и императора, и последнего из простолюдинов, одинаково неумолимо уносящей и старца, и юношу, и новорожденного младенца. Подобные идеи коренились в самой сущности христианского учения, но особенно занимали умы в эпоху средних веков, когда под влиянием тяжелых условий жизни воображению простодушно верующих смерть представлялась суровою карательницею злых и благодетельницею добрых и притесненных, открывающею для них двери в другой, лучший мир. Мысли о смерти и о тщете всего земного получили особенно широкое распространение в народных массах около конца Х в., когда ожидалось близкое наступление кончины мира. Вероятно, около того же времени явились первые попытки народной словесности облечь эти мысли в поэтические, образные формы. Впоследствии, в годы моровых поветрий и других общественных бедствий, такие попытки учащались и приводили к сочинению более сложных и замысловатых аллегорий. Вначале смерть олицетворялась то в виде земледельца, поливающего поле
человеческой жизни кровью, то в виде могущественного царя, ведущего беспощадную войну с людским родом, и т. п. Позже в содержании подобных сочинений начинает преобладать горький юмор: смерть изображается, напр., ловким шулером, наверняка обыгрывающим всякого партнера, или водителем хоровода, в котором невольно участвуют люди всех возрастов, званий и состояний, или злорадным музыкантом, заставляющим всех и каждого плясать под звуки своей дудки. Такие иносказания пользовались большою популярностью и так как по заключавшемуся в них назидательному элементу могли служить к укреплению религиозного чувства в народе, то католическая церковь ввела их в круг мистерий и допустила их изображения на стенах храмов, монастырских оград и кладбищ. Драма и танцы были в ту пору неразрывно связаны между собою; этим объясняется происхождение названия П. смерти. В простейшем своем виде она состояла из краткого разговора между смертью и 24 лицами, разделенного по большей части на четырехстишия. Представления этого рода во Франции были в большом ходу в XIV столетии. По-видимому, в них выводились на сцену семь братьев-Маккавеев, их мать и старец Елеазар (II кн. Маккав., гл. 6 и 7), вследствие чего явилось название “Маккавеевская Пляска”, потом превратившееся в “Danse macabre”. Быть может, впрочем, название Маккавеевской произошло оттого, что представление «Плясок смерти» первоначально совершалось в день памяти перенесения мощей Маккавеев в 1164 г. из Италии в Кельн.

Особенно “Пляски смерти” были популярны в Германии. Литературная редакция их возникла, по-видимому, в конце XIV в., а изобразительный вариант – в первой четверти XV в. Полагают, что одной из первых росписей на эту тему была знаменитая фреска на стене галереи кладбища при монастыре в честь невинно убиенных младенцев в Париже (кладбище это было посвящено невинно убиенным царем Иродом младенцам Вифлиема, реликвии которых были подарены монастырю королем Людовиком IX). Хоронить здесь считалось почетным, а так как места всегда не хватало, старые могилы раскапывали, а кости ссыпали в открытые оссуарии, выставленные напоказ публике, охотно посещавшей кладбище. Это служило наглядным примером всеобщего равенства перед смертью, что нашло отражение в словах Вийона, с насмешкой завещающего свои очки слепцам из госпиталя “Трехсот”, дабы помочь им отличить кости честного человека от костей негодяя на кладбище Невинных. Идеей всеобщего равенства перед смертью проникнут и замысел росписи, состоявшей из длинной вереницы танцующих пар.
Представители всех сословий вовлекались здесь в хоровод их партнерами-мертвецами, представленными в виде скелетов с остатками плоти и вскрытым чревом.
Самое знаменитое из первопечатных изданий — серия 58 изображений, гравированных на дереве Гансом Лютценбургером с рисунков Г. Гольбейна Младшего, который, сочиняя их, отступил от старинного типа подобных композиций и отнесся к сюжету совершенно по-новому. Он задался целью выразить не столько идею о том, что смерть одинаково нещадно сражает человека, каковы ни были бы его возраст и общественное положение, сколько представить, что она является нежданно среди житейских забот и наслаждений; поэтому вместо вереницы фигур или пляшущих пар он нарисовал ряд отдельных, не зависящих одна от другой сцен, обставленных подходящими околичностями и в которых смерть является непрошенною гостьей, напр., к королю, когда он сидит за столом, уставленным обильными яствами, к знатной даме, ложащейся спать в своей роскошной опочивальне, к проповеднику, увлекающему своим красноречием толпу слушателей, к судье, занятому разбирательством тяжебного дела, к крестьянину, вспахивающему поле, к врачу, принимающему визит пациента и т. д.

Политипажи Лютцельбургера впервые вышли в свет в 1538 г. в Лионе, в виде маленькой книжки под заглавием “Les simulachres et historiées facces de la Mort, autant égalemment pourtraictées que artificielement imaginées”; картинки, помещенные в этой книжке, сделавшейся теперь чрезвычайною редкостью, были потом воспроизводимы много раз в других изданиях и под разными заглавиями, как с гравюр Лютцельбургера, так и с оригинальных рисунков Гольбейна (лучшее из новейших изданий сделано Ф. Липпманом в фотогравюрах; Берлин, 1879). Кроме того, Гольбейн нарисовал целую азбуку с изображениями П. смерти, гравированную на дереве Леделем (вновь издана Эллисеном, в Геттингенt, в 1849 г.). В течение XVI, XVII и XVIII стол. написаны картины П. смерти в Куре (в архиепископском дворце, с заимствованиями из композиций Гольбейна), в Фюссене, Констанце, Люцерне (на крытом мосту чрез р. Рейс), Кукуксбаде в Богемии, Фрайбурге, Эрфурте и др. местах. В новейшее время этот сюжет занимал фантазию многих художников; особенно хорошо трактовали его А. Ретель и В. Каульбах в своих рисунках, Г. Мейер в гравюре и Г. Спангенберг в картине “Zug des Todes”, находящейся в Берлинской национальной галерее. На тему П. смерти стали писать снова стихи (Бехштейн, 1831), а также сочинять музыкальные пьесы (Лист, Сен-Санс и др.). Еще исстари она перешла в область народных легенд и породила поверье, будто покойники в известные ночи встают из могил и до первых петухов развлекаются пляскою.

Инфа
Еще

© 2016, Татьяна (Поющий Ветер) Лапшина. Все права защищены. Распространение материалов возможно и приветствуется с указанием автора и ссылки на windchi.me. Для модификации и коммерческого использования, напишите мне – tatyana@windchi.me.