Нисхождения (Тропой городских холмов)

Антонина Ивановна с самого утра была на ногах. Ночью ей позвонил расстроенный внучок, который, рыдая в трубку, сообщил, что его новенький смартфон сломался. Смартфон был не просто устройством, а подарком любимой бабушки на десятилетие, поэтому его поломка особенно расстроила Никитку. Вот почему Антонина Ивановна встала с утра пораньше и отправилась на другой конец Мегаполиса, чтобы посмотреть, что случилось с машинкой и, если что, отвезти её в сервисный центр, который к слову, располагался совсем рядом c её домом. Потом её ожидало множество домашней работы – той, что приходится ежедневно выполнять любой женщине за шестьдесят, для которой не осталось никакой другой работы, кроме домашней. Наверное, завершив беготню по городским бюрократическим инстанциям, чтобы добиться установки в подъезде пандуса для инвалидных колясок, она зайдет к соседке снизу, чтобы рассказать ей, как идут дела. Антонина Ивановна заверит её, что всё непременно будет готово на следующей неделе (а ведь и вправду, будет готово), вкратце опишет, какова выдалась очередная осень, невзначай упомянет, что и её собеседница снова увидит яркие листья и даже немножко сможет помокнуть под дождём – как только установят этот пандус. Подтянув какую-нибудь мелочь в гидравлике коляски, она заторопится домой, где заберётся с ногами в удобное кресло, заварит чай и на колени положит любимый лэптоп. Безусловно, она заглянет ненадолго на сайт русской фантастики, кинет пару реплик в форум поклонников творчества Желязны и примется за любимое чтение. И так, пока не подействует чай с листочками мелиссы и уже привычная, почти что старческая усталость. Точнее, так было изо дня в день последние лет двадцать-тридцать и ничто не предвещало существенных изменений.
Антонина Ивановна поблагодарила судьбу и с детской радостью приняла удивительное везение – свободное место в метро. Она устало присела на краешек сиденья, уложила коробку со никитиным смартфоном на колени и готова была забыться полудрёмой-полумедитацией, как вдруг что-то будто бы шевельнулось слева в подреберье, сначала жаром, а потом холодком. И вместо привычного «Осторожно, двери закрываются, следующая станция Темные аллеи» из динамиков раздался скрежет и тоненький звук, будто кто-то решил нашинковать оконное стекло. «Нюша, ты нам нужна», – услышала она в этих звуках. Она с испугом оглянулась – не заметил ли кто – но все пассажиры были предельно спокойны. Видимо, шум для их ушей оказался подпороговым и они, ничего не подозревая, неслись по тоннелю дальше на юг Мегаполиса.
Антонина Ивановна в сердцах ругнулась про себя, сплюнула три раза через левое плечо и резко встала со своего места. «Придётся по старинке», – крякнула она и провела над коробкой со смартфоном тыльной стороной левой ладони. Из коробки что-то довольно пискнуло. Одним движением руки Антонина Ивановна вскрыла упаковку, извлекла устройство и набрала короткое сообщение: «Твоя машинка ожила, можешь забрать её у меня дома, ключ под ковриком». Сообщение улетело к ближайшей соте. Смартфон – исчез в кармане зелёного пальто (исчез, в прямом смысле этого слова). А Антонина Ивановна махнула рукой на плотно сомкнутые двери вагона, после чего они распахнулись и старушка нырнула в тоннель.

– Плохо выглядишь, – бросил Грэг, окинув Нюшу испытующим взглядом. – Не думал, что путь смертного может так тебя изменить.
«Путь смертных меняет нас гораздо больше, просто этого не разглядишь с первого взгляда. Смотри сердцем, Грэг, разве ты забыл всё то, чему я тебя учила», – подумала Антонина Ивановна, но вслух ничего не сказала. Она и вправду казалась странной и неуместной на этом собрании. Хотя не было в комнате двух человек, похожих друг на друга. Впрочем, двух человек там точно не было.
В углу за огромным пультом с мигающими лампочками сгорбилось низкорослое существо неопределённого пола, с горбатой спиной, длинными, торчащими из-под берета ушами, печальными голубыми глазами и не заметной под головным убором лысиной. Одето оно было в напоминающий халат кафтан, с украшенными поблекшей некогда золотой вышивкой отворотами. Его сосед, мерно раскачивавшийся на стуле, казался его полной противоположностью. Во-первых, костюм его напоминал обычную одежду жителя Мегаполиса – сапоги-казаки, узкие голубые джинсы и джинсовая же рубаха на выпуск. Из-под рубахи торчал, прикрывающий голову капюшон, видимо, поддетого балахона. Узкие раскосые глаза и широкие скулы при худшем освещении могли бы ввести в заблуждение, что перед вами обычный азиат. Но обычным азиатом это субъект не был. Даже если отбросить его противоестественную на грани допустимого худобу и рост порядка двух метров, диссонанс образу придавала бледная без капли загара кожа, цветом напоминающая мякоть яблока белый налив.
С этими двумя Антонина Ивановна знакома не была. Знала она тут Грэга, который выглядел, пожалуй, наиболее обычным образом – заурядный пацан, весьма смазливый, с неровно стриженой осветлённой чёлкой в контраст к черному коротко бритому затылку, удачно сложенный, лет четырнадцати на вид. Хотя, ох как обманчиво было это впечатление. Привлекал к себе внимание только цепкий взгляд его тёмно-зелёных глаз. Приятель Грэга – Серж – играл в углу на губной гармошке. Свободный синий спортивный костюм Адидас ничуть не сковывал его движений, впрочем, Серж и без того оставался неподвижным во всем, что не касалось лёгких, губ, языка и рук. Он сидел в позе лотоса и выводил свой печальный мотив. Огромный экран за его спиной каким-то таинственным образом был связан со звуками, извлекаемыми им из гармоники и извивался в причудливых узорах эквалайзера. Руки Сержа были покрыты густыми волосами серого подшерстка. Волосы на голове были ещё гуще и подравнены в равномерно-короткий ёжик Нюша помнила, что серебристая дорожка шерсти сбегает от затылка Сержа вниз по шее и далее вдоль позвоночника, упираясь в то, что люди называют копчиком. В общем-то вовсе не обязательно было себе представлять, где заканчивается его позвоночник, чтобы понять, что перед тобой дикий зверь. Довольно было одного взгляда в полуприкрытые золотистые глаза.
На фоне собравшейся компании пожилая женщина в расстёгнутом старомодном зелёном пальто выглядела, мягко говоря, странно. Стоптанные туфли, юбка из дорогого серого драпа, коричневый свитер и пушистый фиолетовый берет с хвостиком – таких старушек на улицах Мегаполиса становилось всё меньше со временем, но, тем не менее, они встречались и воспринимались, как нечто само собой разумеющееся, как местная достопримечательность и очарование специфически русского колорита.

– Кто эти живые и зачем ты меня позвал? – спросила устало Нюша. Она неловко присела на помятое пыльное кресло в углу. Быть такой обычной на фоне этих закопченных стен, мигающих светодиодов и таинственных тварей было просто неприлично. И неуместность эта ощущалась буквально кожей.
– Ты же сама всё отлично знаешь – это я о том, зачем я тебя позвал. Сержа, надеюсь, ты помнишь. За пультом у нас сегодня Глунт. Он с нами совсем недавно. Он из тех, кто вернулся с Тропы Звёзд. Пока ему тяжело здесь освоиться, но, думаю, из него выйдет отличный игрок. Тал явился из европейских Холмов. Не заморачивайся на то, откуда именно, все равно он говорит только на языке детей Дану. Удивительно, но смертные его понимают.
«Смертные понимают гораздо больше, чем мы все вместе взятые», – отметила про себя Антонина Ивановна.
– А что с Сержем?
– С тех пор, как он во время семейной ссоры перегрыз глотку Лилит, он ни разу не ступал на Тропу Луны. Кажется, он не выходил из медитации последние лет 40.
– Лилит мертва? Хотя, что ж тут удивительного – она предала Люца, а он такого не прощает, особенно любимым вассалам. Серж ведь должен это понимать.
– Не важно, в чьих руках ты орудие, если вонзаешься в сердце любимой, – бросил Тал.
Нюше показалось, что он говорил по-русски, хотя Грэг что-то ответил ему на языке фейри. «Телепат – и говорит, и внушает одновременно», – подумала она.
– Прости, – Грэг вернулся к привычному для Антонины наречию. – Всё время забываю, что теперь тебе не доступны наречия Холмов.
– У смертных своя тропа…
– Тропа Городских Холмов, – отозвался привычно Грэг. – А ведь ты давно не творила чар.
– Мне давно уже не нужны для этого красивые слова.
– Так что же ты теперь, Нюша? И где твои корни?
– Там, где тебе и не снилось, Грэг. Видимо, если ты так откровенно призвал меня, времени на лирику не осталось. Так что же тебе нужно?
– Чтобы ты вступила в Большую Игру.
– А почему тогда меня не призвала сама Маб? И давно ли молодые веганы сельского розлива набирают команду для Большой Игры?
– Королева Холмов в последнее время несколько занята, – замялся Грэг. – Хотя, что это я? Ты ведь и так всё выяснишь. Маб пропала около восьмидесяти лет назад по людскому исчислению.
– Вот-вот и я о том же. По исчислению смертных. Ты же знаешь – смертные в Большой Игре участвуют.
– Да брось ты. Какой бы ты путь не выбрала, ты так и останешься веганом.
– Но, тем не менее, я выиграла в прошлый раз и пользуюсь своим выигрышем. Я хотела жизнь смертной и её получила.
– Разве не истекает в скорости срок твоей земной жизни? Неужели тебе не хочется прожить ещё одну?
– Грэг, кажется, ты забыл, сколько жизней и в каких формах я пережила. В конце концов, не указывай, что делать твоей матери. Возможно, ты не помнишь, но у тебя есть смертные братья и сёстры и они ничем не хуже тебя. И если они достойны смерти, то почему ты считаешь недостойной меня?
– Потому что через два дня начнётся Большая Игра. Если мы выставим четырёх игроков – увеличивается шанс ничьи. А для нас он равнозначен проигрышу. Без тебя мы проиграем. Проиграем всё – в том числе и право твоих детей умирать своей смертью.

Большой Игре было уже несколько тысяч лет. В ней принимали участие две команды из трёх живых народов Земли. С одной стороны своих участников выставляли Жители Холмов. С другой – Демоны Внешнего Царства. Исход Игры предопределял ход истории смертных на ближайший период до последующей Большой Игры, ограничивая меру вмешательства бессмертных в судьбу человечества. Плюс каждый из участников делал свою ставку и был вправе рассчитывать на вознаграждение в случае выигрыша от проигравшей стороны. Победа Жителей Холмов несла в мир прекрасное ради прекрасного, свободу ради любви и добро для ближнего. Победа обитателей Внешнего Царства – демонов – обещала силу ради власти, свободу ради прав и, если добро, то исключительно для себя.
Считалось, что смертные не могли принимать участия в Большой Игре уже потому что, срок их жизни редко покрывал Большой Тайм Брейк – время между двумя ближайшими Большими Играми. Некоторые фейри, что из первых, говорили, что смертные принимали участие в Больших Играх, но со временем забыли и потеряли в своей бесконечной смене поколений знание как о правилах, так и о самом факте проведения Игр.
Тем не менее, баланс сил менялся от столетия к столетию, в том числе, и благодаря смертным. Некогда процветавшие Королевства Жителей Холмов вытеснялись в Старом и Новом Свете на запад. А на западе не было ничего, кроме моря и нового бегства на запад. Некоторым народам удавалось благополучно ассимилироваться или скрываться среди людей. В основном, это касалось оборотней. Популяции лис на Дальнем Востоке и волков в центральной Европе последние несколько столетий поддерживали постоянную численность. Меньше везло детям Благого Двора (Сидам, детям Дану) и горным карликам, чьё население постоянно сокращалось, хотя всё это было ничто по сравнению с судьбой драконов и веганов.
Веганы были ещё более миролюбивым, чем все остальные фейри, народом, живущим в единении с природой. Душа вегана, обычно, была укоренена вместе с каким-нибудь растением. Поэтому сведение лесов оставляло их бездушными тварями, рано или поздно исходившими из мира в Царство Демонов.
Драконы же в конце пятнадцатого века оставили Тропы Холмов и отправились в путь по Тропе Звёзд. Все до одного. С собой они забрали тех Жителей Холмов, кто пожелал расстаться с любимым миром. Говорят, когда-нибудь драконы вернутся, но пока ещё никто с Тропы Звёзд не возвращался. Поэтому Нюша с интересом рассматривала Глунта, пытаясь угадать – дракон ли он или кто-то из ушедших с ними гномов.
Пока Жители Холмов отступали, освобождая все больше места человечеству, демонов во Внешнем Царстве становилось всё больше. Кто-то из старейших альвов говаривал, что демоны – детища людей. Но никто уже толком не помнил, когда на Земле появились смертные и кто был первым – демоны или они. Но демонов становилось всё больше: вампиры, суккубы и инкубы, менеджеры по продажам душ – они всё прибывали. И царство Люца занимало всё более твёрдые позиции.
Жителей Холмов становилось меньше, а демонов больше ещё и потому, что бессмертный сам волен выбирать себе Тропу, а Тропа Внешнего Мира менее тернистая и более благодарная привлекала всё больше молодых Сидов.

– Я всё равно не буду в этом участвовать, – сказала Антонина Ивановна, промокнув платком струйку пота, бегущую из-под берета. – Я устала вершить чужие судьбы.
– Твоё право, Нюша, тебе выбирать. Теперь покинь мои Холмы.
Антонина Ивановна тяжело поднялась из кресла и снова нырнула в тоннель. Когда она вышла на поверхность, её никто не заметил. Нюша-веган. Чемпион десяти подряд больших игр, уж она-то умела казаться незаметной. Теперь смертная. Что она могла им дать? У неё не было ни молниеносной реакции детей Дану, ни хитрости драконов, ни страсти оборотней, ни даже ловкости и выдержки веганов. Зато за её спиной была прожитая жизнь, в которой она наслаждалась каждым мгновением, чуть больше полувека, жизни, когда ценен каждый вдох.
Пандус уже установили. Это и не удивительно – у Антонины Ивановны всегда получалось договориться с кем нужно. Видимо, сказывалась кровь Жителей Холмов, которая все равно была в её смертном стареющем теле. Ей захотелось зайти к соседке и обрадовать её, но что-то остановило руку, занесённую над кнопкой звонка. И Антонина Ивановна побрела выше.
Смартфона на диване не оказалось. Да и ключ лежат под ковриком совсем не так, как она оставила его перед уходом. Нетерпеливый внук оставил бабушке только криво нацарапанную записку «Спасибо» – современные дети совсем разучились писать от руки.
Лэптоп лежал под любимым пледом на диване. Аккумулятор был разряжен. Сил искать его в квартире уже не было и Антонина Ивановна легла на диван и свернулась клубочком, мгновенно погрузившись в сон.

Время поединков выбиралось астрономически. Скажем так, соревнование астрономов и астрологов от Жителей Холмов и от Демонов было вводным испытанием в Большой Игре. Хотя, так или иначе, обычно возможная дата была единственной. И в этот раз это была ноябрьская полнолунная ночь. За два дня до этого выпал первый снег. Снежинки кружились в лунном свете, переливаясь, словно осколки хрусталя зеркала Зимы.
Все были в сборе. На двух берегах реки где-то почти в центре Мегаполиса один против другого стояли по четыре игрока каждой команды. Все они знали правила и все были готовы к худшему. Тал, Глунт, Грэг и Серж напряженно вглядывались в лица своих противников. Лис, рыжая демоница, была чем-то похожа не оборотня-лису. Только шкура её переливалась огненными искрами. Блафа было невозможно отличить от обычного человека. Одет он был в дорогой костюм, казалось, полностью продуманный от кончиков носков до запонок в рукавах и золотой булавки на темно-синем галстуке. Шер – девчонка с двумя косичками и конопатой рожицей. И таинственная высокая дама, чье лицо скрывалось в тени капюшона. В руке она держала скрипку и смычок. Все были в сборе.

Первым испытанием был танец с мечами – бескровный поединок грации. Лис легко перепрыгнула реку и оказалась на стороне Жителей Холмов. Игроки расступились, оставляя место для действа.
Тал сделал шаг вперёд и согнулся в поклоне, одновременно целую лапу сопернице. Лис снисходительно ему улыбнулась, выхватив свою шпагу. Тал лишь принял боевую стойку, оставив пустой правую руку. Демоница удивленно приподняла бровь. Глунт хихикнул себе в кулак. Изысканным движением руки, сжимающим невидимую рукоять, Тал начертил в воздухе крест. Раздался свист, и в воздухе мелькнула пара искр. Клинок из звёздного металла, который мог увидеть лишь тот, кто ступал на Тропу Звёзд. Использование диковинного оружия не запрещалось правилами Большой Игры. Поэтому никто не сомневался, что у Лис есть свои секреты. Но секретов не было – только грация, юркость, ловкость и безупречная техника. И она проиграла, не столько высокому и утонченному Талу, сколько невидимому клинку его предков.
– Ты получишь свою утерянную арфу, Тал, – резко бросила Лис, подбирая с земли оружие.
– Тогда покинь мои Холмы, – ответил Тал, помогая ей подняться.

Глунта и Блава посреди реки ожидало судно с навесом от снега. Под навесом были выложены бамбуково-костяные фишки маджонга. Четыре стены были собраны – четыре перпендикулярных линии из двух слоев костей со схематичными рисунками и иероглифами. В этих столбиках крылись три масти, а также драконы и ветры. Игра длилась долго. Первые четыре кона не принесли маджонга ни дракону, ни торговцу душами. Казалось, игра их будет вечной, пока вдруг на третьем ходу очередного круга Глунт не сказал тихо: «Маджонг», – и добавил чуть громче: «Трое великих ученых». Дракон собрал на одну руку всех драконов и две единички масти бамбуков – он был абсолютным победителем.
– Мы предоставим тебе и твоему народу в аренду часть Внешнего Царства, Глунт.
– Достойно, Блаф. Теперь покинь мои Холмы.

Грэг и Шер соревновались в меткости. Перед каждым из них стояла миска с семенами граната и метательная трубка. Мишень Грэга держал Блаф на берегу Демонов, мишень Шер – Глунт на берегу Жителей Холмов. Шер с улыбкой взяла зернышко граната, разжевала его, оставив лишь косточку, и поднесла к губам трубку. Первый снаряд ударился о мишень и прилип в самом центре. «В яблочко!» – подумала Шер и запрыгала на месте, хлопая в ладоши от радости. Зернышко Грэга в следующий же миг стукнулось о центр его мишени. Но он не стал прыгать и хлопать, а сразу «зарядил» второе зернышко. Легкий свободный выдох и гранатовая косточка понеслась на другой берег реки и… прилипла ко лбу презентабельного Блафа. «Упс», – едва успело промелькнуть у него в голове, как второе зернышко Шер снова попало точно в цель.
– Ты – неудачник, – крикнула она ему и высунула гибкий раздвоенный язык.
– Тем не менее, общий счет 2:1 и не в вашу пользу, – усмехнулся Грэг в ответ и, подумав, добавил: – Теперь ты наконец-то станешь взрослой, Шер, по крайней мере внешне.
– Да, и покинь мои Чертоги, Грэг.
Грэг покорно отошёл от берега, чтобы оставить место последним соревнующимся.
Впрочем, для последнего испытания много места не требовалось. Серж подошёл к воде, с тоской посмотрел на своё отражение и на полную Луну над головой. Наверное, сейчас он был особенно силён, потому что зов луны разрывал его душу на части. В этом зове ему слышались все пропущенные луны с момента смерти Лилит. По шерсти на загривке прокатилась волна искр и он достал гармонику, приготовившись играть.
Его соперница тоже сделала шаг вперёд. Но не увидела своего отражения в речке. Её капюшон как бы невзначай упал на плечи. Вампирша уперлась мертвым взглядом в своего оппонента. Возможно, ей бы не хотелось сегодня победить, но она понимала, что уже самим фактом своего присутствия одержала победу. Она вдавила скрипку в плечо и начала играть. Это была заунывная, печальная мелодия, напоминавшая о безлюдных пейзажах некромантических долин Внешнего Царства, иногда надрывавшаяся и обламывавшаяся жаром и страстью инфернальных замков. Когда Лилит кончила играть, все застыли в изумлении.

Антонина Ивановна проснулась, когда солнце уже почти село. В комнате почему-то было прохладно. Первым желанием было укутаться потеплее в плед и уснуть дальше. Но что-то оставляло в душе ощущение смутной тревоги. Она села резко и прямо и попыталась всмотреться в темноту коридора.
Серебристый силуэт едва проглядывался в дверном проеме. Было видно, что это высокая худощавая женщина с длинными давно не расчесывавшимися волосами. Она не стояла, а висела в воздухе, не издавая ни звука – умертвии не дышат, у них не бьётся сердце и не шевелится ни один волосок не будь на то их воли.
– Лилит, это ты? – удивленно спросила Нюша.
– По крайней мере та, что была ею когда-то. Думаю, у меня есть информация, которая может тебя заинтересовать.
– Я слушаю тебя, Лилит. Хотя уже давно не играю в эти игры.
– Люц выставит меня против Сержа. Ты должна бы это знать.
– Он догадывается об этом?
– Нет. Никто, кроме тебя, меня и Люца не знает о том, что я… жива.
– Я поняла тебя, Лилит. Теперь покинь мои холмы.

За эти полчаса ни одна мышца не дрогнула на лице Сержа. Он весь превратился в слух и внимал тому, что было запретно для глаз жителя холмов и что когда-то так манило его в Лилит. И, собравшись с духом, он завёл свою песню. Его риффы рассказывали о холоде недосягаемых звёзд, по чьей тропе ушли в неведомые дали драконы, о весёлых волшебных огонька, танцующих над гатями среди шотландских болот, о любви и доверии. А потом звуки стали тише и тише, они перебивались дыханием Сержа. Пришло время петь о Луне. Он отбросил инструмент, упал на колени и завыл ещё частично человеческим голосом. Он проиграл, но волку уже было всё равно.

– Ты получишь своё развоплощение, – сказал Люц, внезапно возникнув за спиной Лилит. В следующий миг он вонзил ей в спину серебряный кинжал. Никто не успел заметить изумления на красивом лице вампиршы. Она рассыпалась облачком пепла. Царь демонов был похож на карикатурного тёмного мага из мультфильмов Уолта Диснея: длинная красная с чёрным мантия, темные волосы, густые брови и острая бородка. Брезгливо отряхивая с кинжала пепел, он за что-то отчитывал Лис, та что-то убеждённо ему доказывала.

Тал рассеянно водил длинными пальцами по серебристой шерсти волка и старался не заглядывать в его золотые глаза. Грэг в растерянности наблюдал за тем, как Глунт рисует в воздухе причудливые узоры лепестками огненного дыхания, не меняя формы тела до привычной драконьей. Очевидно было, что, хоть и ничья, но они проиграли. Ведь если формально признается нейтралитет сторон, сильнее оказывается тот, кто в полной силе – то есть демоны.
Со стороны домов Мегаполиса отчетливо послышалось похрустывание снега под ногами неслучайного путника. Вряд ли кто-нибудь из смертных осмелился бы появиться на арене Большой Игры – у людей хорошо развита интуиция, которая хранит их от появления в столь неудачных местах в не подходящее для бессмертных время.

– Я выдвигаю свою команду, Люц, – Нюша не смотрела в глаза королю демонов.
– Извини, я не расслышал, – усмехнулся он в ответ.
– Я выдвигаю свою команду.
– Но Жители Холмов только что доказали равенство сил с моими Демонами, разве нет?
– Ты совершенно прав, Люц. Но, во-первых, при Большой Игре не присутствовала наша… то есть их… то есть Королева Холмов. Ведь Маб здесь нет? – Нюша демонстративно повертела головой по сторонам, успев незаметно подмигнуть Грэгу. – И, во-вторых, разве не ты дал мне за победу в прошлой игре смертную жизнь, жизнь человека?
– Я.
– Значит, я выступлю от имени смертных. Мы не принимали участия в Большой Игре в течение полутора тысячи лет, что позволяет нам назначить испытание, достойное, как смертного, так и демона. Согласен ли ты со мной?
– Мне нечего тебе ответить, таков закон.
– Тогда я выбираю, допустим, Quake II. Ты можешь выставить против моего внука любого своего демона, готового к испытанию компьютерной игрой.
– И какова ставка?
– Я ставлю свою жизнь в обмен на вечное право смертных принимать участие в Большой Игре.
– Хорошо, я принимаю вашу ставку.

Антонина Ивановна катила перед собой коляску, в которой сидела старая женщина, укутанная поверх пальто клетчатым пледом. Сама Антонина Ивановна была во всё том же старом пальто и драповой юбке. Холодало, поэтому пушистый берет уступил место вязаной шапке, а поверх свитера под пальто была поддета цветастая безрукавка.
Её собеседница в коляске улыбалась и вертела головой в разные стороны, словно сова. Подслеповатые глаза никак не могли привыкнуть к обилию осенних красок, лишь слегка смягченных жидкими следами первого снега.
Голова старушки подергивалась, голос дребезжал.
– И что же – он согласился?
– Да. У него не было выбора, в конце концов, его работа – выполнять правила.
– Как же тебе это удалось? Неужели до тебя никто не додумался привлечь технику, которой все мы уже давно пользуемся?
– Видимо, никто. Я была первая.
– Да, Нюша, хоть ты и стала смертной старой пердуньей, ты ещё ого-го.
– Знаешь, Маб, ты тоже ещё очень ничего.
– Как ты думаешь, они снова забудут и отдадут смертным… то есть отдадут нам право Большой игры?
– Не знаю. Но мы поможем им не забыть.

У смертных своя тропа –
Тропа Городских Холмов.
По ней, забывая про смерть,
Они доходят до звёзд.
И в этом коротком пути –
В десятки лишь тысяч дней –
Они успевают творить
Не чудо, так путь для детей.
И каждая жизнь, что снег,
Прикрывший асфальт дорог.
У смертных своя тропа –
Тропа Городских Холмов.

Москва, 2005

© 2005 – 2012, Татьяна (Поющий Ветер) Лапшина. Все права защищены. Распространение материалов возможно и приветствуется с указанием автора и ссылки на windchi.me. Для модификации и коммерческого использования, напишите мне – tatyana@windchi.me.